а ты милый, когда я пьяная. (с)
К вечеру ну естественно блядь одолевают различные паршивые мысли. Иногда находит отупение. Не знаешь, о чем писать, о чем говорить, о чем думать. Телефон сел, никто не позвонит. Да особо никто и не звонил. Я съела пятое по счету яблоко, выпила четвертую по счету кружку чая, прослушала десятки раз одну и ту же песню. К обществу так и не готовилась. Пошло оно... в пешее эротическое путешествие. Хочу писать письма, всем-всем. Славе, Наташе, Наде, маме. Кате. Чтобы потом перечитывать и разрезать на маленькие кусочки. Чтобы смешать их все. Смеяться.
Наде писать о том, что не стоит терять просто так друг друга. Что-то смешное, легкое. Но, наверное, не до конца искреннее. Так уж получается.
Славе о стихах. Какие-то рифмы, перечеркнутые черной ручкой. Легко, опять же, но это Слава.
Наташке просто что-то наше. Родное. Качели, старый двор, "Начала", мороженое. Что-то детское.
Маме нечто более серьезное, но не как маме. Нет у меня мамы. Она как старшая сестра, удрученная жизнью, с неимоверно усталыми глазами. Что-то о любви, быть может. Я ей всегда и все рассказывала о своих чувствах к людям, а теперь не рассказываю, вот уже месяц. Она поймет, но я не хочу. Слишком личное.
Кате. Что-то небесно голубое и утреннее, теплое и робкое. Совсем-совсем, как маленькая девочка.
Пахнет мандаринами. Тянет писать стихи. Это вредное занятие.
На какую-то секунду показалось, что кто-то ползет у меня по руке. Страшно, ага. Я боюсь насекомых очень. Мне стыдно. Быть может, это еще один повод любить зиму: нет всякой жужжащей-ползающей-кусающейся-пищащей над ухом-мелкой твари.
Я не знаю, что мне делать. Правда-правда. Все это так напрягает, в особенности отношения с Надей.
Хочу писать.
Наде писать о том, что не стоит терять просто так друг друга. Что-то смешное, легкое. Но, наверное, не до конца искреннее. Так уж получается.
Славе о стихах. Какие-то рифмы, перечеркнутые черной ручкой. Легко, опять же, но это Слава.
Наташке просто что-то наше. Родное. Качели, старый двор, "Начала", мороженое. Что-то детское.
Маме нечто более серьезное, но не как маме. Нет у меня мамы. Она как старшая сестра, удрученная жизнью, с неимоверно усталыми глазами. Что-то о любви, быть может. Я ей всегда и все рассказывала о своих чувствах к людям, а теперь не рассказываю, вот уже месяц. Она поймет, но я не хочу. Слишком личное.
Кате. Что-то небесно голубое и утреннее, теплое и робкое. Совсем-совсем, как маленькая девочка.
Пахнет мандаринами. Тянет писать стихи. Это вредное занятие.
На какую-то секунду показалось, что кто-то ползет у меня по руке. Страшно, ага. Я боюсь насекомых очень. Мне стыдно. Быть может, это еще один повод любить зиму: нет всякой жужжащей-ползающей-кусающейся-пищащей над ухом-мелкой твари.
Я не знаю, что мне делать. Правда-правда. Все это так напрягает, в особенности отношения с Надей.
Хочу писать.